3 декабря 1828 года в окрестностях Зерентуйской тюрьмы в Забайкалье расстреляли пятерых заговорщиков, готовивших восстание под предводительством освобождённых с каторги декабристов. Планировался этот заговор на Зерентуйском серебряном руднике, под таким названием он и остался в истории. Но полыхнуть должна была вся Сибирь.
Этот текст вышел в рамках рубрики #вэтотдень. Больше подобных текстов вы можете найти в нашем телеграм-канале. Подпишитесь!
Во главе заговорщиков стоял поручик Иван Сухинов, один из тех, кто в 1825 году принял участие в восстании Черниговского полка, колол штыком его командира, подполковника Густава Гебеля и освобождал арестованного им Сергея Муравьёва-Апостола.
Будучи человеком неистовым и отчаянным, после разгрома декабристского восстания Сухинов скрывался дольше других заговорщиков, а когда его выследили в Кишинёве, пытался застрелиться, но пистолет дал осечку. Приговорённый к четвертованию, а затем "помилованный" царём на вечную каторгу, он единственный из декабристов прошёл весь путь в Сибирь пешком в кандалах. И в остроге сразу начал готовить новое восстание.
В бунте на руднике должны были участвовать 20 человек, причём Сухинову удалось склонить на свою сторону не только других "политических" заключённых, но и уголовников, и даже казарменного старосту. Заговорщики добыли ружья, порох, свинец и примерно тысячу патронов. 25 мая 1828 года планировалось перебить охрану, выступить к Читинскому острогу, по пути собирая армию из ссыльных солдат и других каторжников, освободить всех декабристов – и "обсудить с ними дальнейшие планы".
Но накануне восстания кто-то донёс о предстоящем бунте начальству, и все заговорщики были схвачены. Следствие продлилось недолго: доказательства были как на ладони, да и Сухинов на допросах ничего не скрывал. Но Николай I не хотел, чтобы дело дошло до Петербурга. Он приказал коменданту Нерчинских рудников вынести приговор и привести его в исполнение на месте.
Комендант Станислав Лепарский, который, по воспоминаниям многих современников, "оставил по себе глубокую память как о великодушном и честном человеке", приговорил Сухинова и ещё пятерых к 400 ударам кнута и повешению. Но, как и император, в последний момент явил милость. Унизительное наказание и виселицу этот "честный человек" отменил. Осуждённых просто отправили на расстрел.
Иван Сухинов об этой великодушной поблажке не знал – и за два дня до казни, не желая участвовать в позорном представлении, повесился у себя в камере. 3 декабря его тело привезли на место казни и бросили в яму у дороги, в которую вскоре упали и пятеро расстрелянных.
Так закончилась первая и единственная попытка вызволить декабристов из "глубины сибирских руд". После этого их перевели в Петровский Завод, освободили от работ, а позднее отправили на поселение в разные концы Сибири. Большинство вели себя послушно – и, в отличие от Сухинова, к старости дождались монаршего помилования.
